Здесь необходимо сделать небольшое отступление и упомянуть о том, что в 1940 году, во время земляных работах, проводимых вблизи монумента при подготовке пробного горизонтального бурения, была выявлена довольно сложная гидротехническая система, которую соорудили при постройке памятника для подачи воды в устроенный под его сводами бассейн. Суть этой системы заключалась в следующем:

При помощи двух деревянных труб (высверленных в середине дубовых колод), вода из находящегося в верховьях яра водоносного горизонта собиралась в рубленый из дубовых же (диаметром 20см.), хорошо подогнанных бревен резервуар, размеры которого составляли 1,8?0,9м. (при высоте сруба – 0,7м). Дно резервуара было изготовлено из так же хорошо подогнанных сосновых досок. Вода из этого резервуара затем по деревянным трубам поступала непосредственно к бассейну под памятником, расположенному по уровню на пять метров ниже.

Далее Н. Закревский описывает случившийся в связи с сооружением памятника конфуз, виновником которого, сам того не ожидая, стал Киевский генерал-губернатор А.С. Фенш:

«По поводу постройки этого памятника в Полном Собрании Законов находится, от 7 ноября 1802 года, Высочайший указ (подписанный императором Александром I ) , данный Киевскому военному губернатору Феншу следующего содержания:

«Сколько приятно Мне было видеть знак усердия, изъявленного Киевскими гражданами в сооружении памятника Святому и Равноапостольному Великому Князю Владимиру, особенно по уважении Моему к главной и благочестивой мысли сего памятника, сколько крайне был Я удивлен, что о предположении сем от вас предуведомлен Я не был.

Здания сего рода столько сами по себе важны, что не могут быть начинаемы с единого ведома местного начальства; и долг оного, весьма, по мнению Моему ясный, есть доносить о них предварительно высшему Правительству.

Я узнал о сем единственно из отношения вашего к бывшему генерал-прокурору, на сих только днях к сведению Моему дошедшему.

Поставляя сие особенно вам в замечание, Я, тем не менее, отдаю справедливость доброму намерению Киевских граждан, и особливо за назначение ими построить богадельню в пользу страждущего человечества; поручаю вам изъявить за сие Мою им признательность».

Вскорости после этого Высочайшего замечания на место Андрея Семеновича Фенша назначен был генерал Тормасов. Филипп Филиппович Вигель, в своих воспоминаниях, пишет, что англичанин Фенш очень плохо знал русский язык и не отличался даровитостью ума, жил, однако же, во Дворце Государева Сада».

* * *

14 – Вид Крещатика в Киеве при заходе солнца. Копия рисунка Вадима Пасека (1836 год), выполненная Н. Закревским в 1839 году.

Посетивший в 1804 году Святой источник новоназначенный киевский митрополит Серапион записал в своем дневнике:

«Сходили с горы к колодцу пешком сделанным деревянным помостом, из 14 уступов состоящим. Вода в нем не чистая, а мутновата, или желтовата, кажется, от всегдашнего биения фонтана, и вкусом не очень приятна». (14)

Эту характеристику качества воды в Святом источнике подтверждает и М. Берлинский, написавший в своем «Кратком описании Киева»:

«Глубокое у самой реки удолие, между высокими холмами, покрытое лесом и кустарниками, не имевши рытвин, водопромоин и утесов, конечно в старину имело лучшие и родники. Неизвестно, такая ли вода протекала тут и прежде; но теперь течет в малом количестве, охренного вкуса и почти неспособна к употреблению».

Кстати киевляне свято верили в то, что эта малопригодная для питья вода (поскольку в ней содержался довольно большой процент примеси железной руды), помогает при болезни глаз. Ежегодно, в летнюю пору они собирались возле Святого колодца, и, по словам современника:

«…молились тут об исцелении от глазных болезней, возжигали свечи у источника, бросали деньги, испивали воду и обмывали глаза, и многие, очень многие получали исцеление».

Но вернемся ко времени сооружения памятника. В своей книге Н. Закревский пишет:

«Старожилы говорят, что при построении сего памятника найден был в земле обломок серебряной руки по локоть со сжатыми и что-то держащими перстами, и что эта рука хранилась в Магистрате, но в пожаре погибла…».

К сожалению ни подробное описание находки, ни рисунки с ее изображением до нашего времени не дошли и нам остается только гадать, не является ли эта серебряная рука еще одной киевской легендой.

Далее Н. Закревский сообщает:

«Митрополит Серапион в 1804 году установил совершать в каждую среду Преполовения крестный ход из Софийского Собора к Крещатицкому источнику и освящать в нем воду».

Тем самым Н. Закревский отмечает, что именно в этом году и было положено начало ежегодному, совершаемому посреди Пятидесятницы, на 25-й день после Пасхи, крестному ходу к колодцу святого Владимира. Наряду с 1 (14) августа – днем памяти святых мучеников Маккавеев или, как гласит предание, днем совершения Крещения Руси князем Владимиром и 6 (19) января – днем Богоявления (Крещения) Господня, этот крестный ход стал третьей общегородской Магдебургской церемонией, проводимой Киевским магистратом. Позднее, уже после окончательной отмены Магдебургского права (1834 год), крестные ходы к колодцу святого Владимира начали совершать 15 (28) июля (день памяти равноапостольного великого князя Киевского Владимира), что и стало новой традицией.

Прерывалось ли проведение крестных ходов к Святому Месту в связи с произошедшим в 1811 году катастрофическим пожаром на Подоле, сведений нет, однако известно, что такой крестный ход был совершен в 1820 году. Об этом сообщали издаваемые в Санкт-Петербурге «Отечественные записки», на страницах которых опубликовано не только, возможно одно из первых, описаний памятника, но и церемония состоявшегося крестного хода:

«Между Подолом и Печерском в ущелье двух крутых высоких гор …видна простая колонна, украшенная короною. Она утверждена на каменном пьедестале, имеющем четыре свода или сквозных прохода, под коими изрыт колодезь чистейшей воды. Памятник сей показывает место крещения сыновей Владимировых и называется Крещатик».

Далее автор публикации пишет о том, что к памятнику приставлен сторож, который наблюдает за сохранностью икон и лампад, находящихся внутри павильона, а также следит за сбором пожертвований, поступающих от многочисленных паломников.

В приведенном фрагменте обращает на себя внимание то, что автор совершенно не ведал о качестве воды поступающей в Святой источник.

О совершенном же крестном ходе он пишет следующее:

«Несколько монахов в мантиях несут из Лавры главу св. Владимира; митрополит с архимандритами и всем киевским духовенством в полном облачении шествуют за ними с развевающимися хоругвями и блестящими крестами. Народ всякого звания и состояния в благоговении сопутствует им. Величественный ход сей спускается к памятнику, где совершается водоосвящение. Горы покрываются бесчисленным множеством народа».

Еще одно описание нижнего памятника святому Владимиру, относящееся к первой половине 1840-х годов поместил в своей, изданной в 1846 году, книге «Путешествие по Святым местам Русским», известный историк православной церкви, писатель Андрей Николаевич Муравьев (1806-1874).

«В знойный полдень сидел я, под навесом любимой моей беседки, в очаровательном саду минеральных вод…

Мимо меня, почти непрерывно, тянулась вереница людей не праздно гулявших в прохладе сада, но озабоченных заботою дня. Одни, появлявшиеся со стороны дворца, проходили бодро, еще со свежими силами; но шедшие к ним навстречу казались истомленными трудным восходом, и отирали с лица своего обильный пот. «Откуда?» спросил я одного из них, присевшего отдохнуть подле меня; «с Крещатика» отвечал он; «но разве здесь дорога?» – «На самом конце сада, возразил мой собеседник, есть малая тропинка по обрыву горы, которая прямо сводит к Крещатику, а оттоле на Подол,» – Близость Крещатика к тому отрадному приюту, где ежедневно проводил я многие часы, возбудила во мне тайный укор, что доселе еще не посетил я места, столь священного для каждого сына Церкви, и, не смотря на томительный зной, решился я немедленно спуститься, указанной мне стезею, до самого Крещатика.

На краю сада начинается узкая тропинка, сперва довольно отлогая, а потом до такой степени обрывистая, что иногда надобно искать места, где бы удобнее поставить ногу, дабы перешагнуть чрез глубокие рытвины, промываемые дождями и весенним стоком вод. Но с каждой ступени сей исполинской лестницы, иссеченной стопами стольких тысяч, в вековых горах Киева, какая очаровательная картина города, реки и нависающих гор, и привольной долины, от них бегущей до самого Вышгорода! По мере схождения, стесняется ее живописная панорама, доколе наконец две противолежащие горы и синяя пучина Днепра не обрежут кругом горизонта. – И вот, устремляющему взор свой к низу, внезапно мелькнет из-под утеса, на который ступила нога его, позлащенный крест; еще шаг и встала целая колонна, а там открылось и широкое ее основание, четыре арки, ограждающие водоем: это Крещатик, это Почайна! здесь совершилось крещение Руси! – Я устремился к священному кладезю, я утолил его прохладною струею, и жажду благочестия и естественную жажду, возбужденную палящим солнцем. Около водоема висели по стенам иконы Пречистой Девы, живоносного источника нашего спасения, и равноапостольных Владимира и Ольги, бывших виновниками онаго для нашей отчизны, и первых ее страстотерпцев Бориса и Глеба. С умилением поклонился я ликам сих избранников земли Русской, двигнувших ее на путь жизни, и молитвенно воспоминал великое дело, ими совершенное…

Под сенью Крещатика долго стоял я, опираясь на края священного водоема; взор мой безотчетно блуждал по юдоли, ухо прислушивалось к ее звукам. Ниже к реке, несколько белых хижин мелькало из-за развесистых ракит, и в них слышался как будто говор, а вдали на Днепре протяжная песнь. – На скате противолежащей горы, где был некогда Боричев взвоз, отдыхал народ, трудившийся над новою дорогою с Подола, и мимо проходили путники. С верховья долины, Малороссийский отрок, ловко управляя конем, гнал еще несколько других к водопою, и две Киевлянки, с кувшином в руках, в своих живописных одеждах, пришли зачерпнуть воды из священного источника…».

Здесь также необходимо сделать небольшое отступление от темы и пояснить, что представлял собой в описываемое время «Сад минеральных вод» и где он находился.

В середине XVIII столетия, на краю, возвышавшегося над Днепром Печерского плато, среди густого леса, который заполнял склоны киевских гор до самого Подола, был сооружен Царский дворец (1748-1752), теперь более известный как Мариинский. Его проект составил знаменитый придворный зодчий Бартоломео Растрелли (1700–1771), а строительством руководил архитектор Московской дворцовой конторы И.Ф. Мичурин (1700–1763), автор проекта колокольни Троице-Сергиевской Лавры и составитель подробного плана Москвы (1739 год).

В связи с этим следует сказать, что существует еще одна версия происхождения этого проекта, согласно которой он якобы составлен не самим зодчим, а неким иным архитектором, использовавшим при работе мотивы многих известных сооружений великого мастера.

В 1819 году во дворце случился большой пожар, после которого изрядно пострадавшее здание на протяжении многих лет использовалось не по назначению. В частности, начиная с 1834 года, здесь размещался первый в истории Киева санаторий – «Заведение искусственных минеральных вод». С тех пор парк, примыкавший к бывшей царской резиденции, и стал именоваться «Садом минеральных вод».

В 1868-1870 годы по случаю ожидаемого прибытия в Киев императора Александра II (1818-1881) и императрицы Марии Александровны (1824-1880), Царский дворец был капитально отремонтирован, а перенесенный в район современной Европейской площади санаторий, расположился на территории, которую теперь занимают: здание Национальной филармонии и монумент «Дружбы Народов».

Именно про тот «Сад минеральных вод», который тридцать с лишним лет находился возле Царского дворца, и писал в своей книге А. Муравьев, искренно любивший Киев, посвятивший древнему городу последние годы своей жизни, а ныне так несправедливо преданный забвению.